Шестая годовщина трагедии 2 мая. Первая годовщина при Зеленском.

Оцепление, шмон на входе, пускают только по двое и следят, чтобы побыстрее проваливали, патрули нациков-провокаторов.

Ни пара изо рта от президента по поводу гибели 46 граждан Украины.

Ничего не изменилось.

Зеленский - это Порошенко.

Сегодня уже шестая годовщина самого черного дня в новейшей истории Города. В прошлом Одесса переживала чуму и оккупацию, но никто не мог себе представиться в 21-м веке она столкнётся с какой-то совершенно первобытной жестокостью

Но то что произошло потом не укладывается в голове не меньше чем сама бойня. Если в убийстве участвовали сотни, свидетелем были тысячи, то ещё большее число устроило вакханалию в соцсетях, поступая ровно по формуле «кровь на нас и детях наших».

А вокруг этого всего ещё и глобальный заговор молчания. Массовое убийство никто и не собирался расследовать, никого даже не думали наказывать. Запад, такой щепетильный в вопросах геноцида и прав человека, просто не заметил, что посреди Европы в 21-м веке убито четыре с лишним десятка человек.

Всё это шокирует не меньше, чем само события и составляет неотъемлемую часть трагедии 2 мая. И к сожалению сегодня, спустя 6 лет, нам не на кого уповать в восстановлении справедливости, кроме Бога и его суда ...

Самое удивительное в этом всём то, что они так ничего и не поняли. И всё ещё рассказывают, что "2 мая победили сепаратистов".

На самом деле 2 мая они выстрелили себе не в ногу, а прям-таки в голову. Десятки тысяч людей после того дня взяли в руки оружие и отправились воевать на Донбасс против правительственных войск. Ещё больше с того дня чётко провели для себя черту между "нами" и "ними". Черту, переступить которую нельзя, ибо она проведена кровью друзей.

Больше это уже не политические разногласия. Это вопрос: ты против убийц или ты за убийц и с убийцами? Третьего не дано. Выбор каждый делает самостоятельно.

Вынесу сюда из дискуссии в переписке о том, зачем включать математику в учебный план филологического факультета:

"1. Математика необходима в любых науках. Без математики невозможно правильное понимание и использование статистических методов, больших данных, графов, понимание теории игр, теории принятия решений и тд. Ни одна наука не может без этого сейчас обойтись (ни одна - это значит ни одна). А в будущем это будет только усиливаться (когда мы вплотную подойдем к тому что уровень описания поведения индивида, уровень общества и уровень того что происходит у него в голове начнут где-то соприкасаться).

2. Кроме того, в таких областях как исследование языка, философии, логики математика САМА ПО себе, то есть не на уровне изучения прикладных инструментов, созданных ею, а на уровне погружения в ее проблематику - необходима для прогрессирования в упомянутых дисциплинах.

3. О логике говорить даже неловко. Логика это часть как математики, так и философии и исследований в области языка. Ее нужно очень хорошо представлять специалисту из всех трех направлений.

4. Инициаторами включения математики, информатики, программирования в учебные планы социологии, истории, психологии, филологии и философии - должны быть прежде всего вышеупомянутые специалисты. Это ОНИ заинтересованы в том чтобы разрушать междисциплинарный  барьер активно. Иначе ход времени разрушит их самих.

В практическом плане, например, после филологического факультета если человек идет в программисты, это, в общем-то, нетривиально. А после, например, радиоинженерного - нормально, а куда еще, на заводе платят мало, выучил язык и вперед...

Но, вообще-то, это мягко говоря неочевидно. Я бы даже выдвинул тезис, что классически инженер который работает с "железом", он дальше в плане когнитивных привычек от разработчика, чем к примеру, автор сценариев или драматург. И если бы на филологическом факультете был бы сильный Data Science раздел, то это было бы только логично, что люди вместо того чтобы тренировать нейронки писать как Платонов, или же исследовать изменения стиля любовной коммуникации путем анализа массива данных мессенджеров на филфаке, а шли бы делать примерно тоже самое в бизнес и промышленность. Если бы подобное стало возможным, отношение к этому факультету изменилось бы СОВЕРШЕННО. И все это сразу бы почувствовали.

В описанном мной случае профессор который специализируется по Барту сможет поделиться грант с аспирантом, который больше шарит в математике. Они, когда будут анализировать любовную переписку и строить модели, не забудут и Барта вместе прочитать. И человек станет к.ф.н. в результате. У него и Барт будет в голове на месте и математика.

Если же сопротивляться, то придет просто математик, хороший возможно. Который будет открывать всех этих бартов заново и думать, о прикольно, а чтобы это значило... А почему они так вот друг друга называют... Только спросить ему про Барта и что еще почитать кроме Барта будет не у кого, ибо тот профессор от голода умрет - после ликвидации филфака.

И никакие лекции за донат в стиле "Я Жене, а ты Батай, скорей за хрен меня хватай" - его не спасут. Клоунада и наука разные жанры".

До Великой депрессии в США в моде были «казацкие пижамы» с косой застежкой, а 1930-х – с вышитым двуглавым орлом. Журнал Men’s Wear писал о них: «Может русским в Москве и нравится коммунизм, но американские мужчины, отправляясь спать по-русски, хотят, чтобы их пижама была имперской».

не забывайте о 2 мая. сегодня никаких мемов.

​​Постройка походной церкви в Духовицком полку, Первая мировая война

@History_of_the_Empire_Russia

"Донское правительство" в период начала гражданской войны сменило в себе двух субъектов. Первым можно назвать правительство Каледина -бессильное, неспособное мобилизовать казаков, но имеющее волю противостоять и Корнилову, и Донскому ВРК. Второй субъект - правительство Краснова, воцарением которого период начала войны на Дону завершается.
Как субъекту мятежевойны Донскому правительству было нужно укреплять дух казачьего населения, прежде всего через пропаганду важности его единства, неизбежности включения в маховик уже начавшейся гражданской войны. При этом донское правительство могло и должно было опираться на верхи казачества, прежде всего на боевое офицерство, способное стать организационным центром будущей армии, формирование которой было вопросом выживания ВВД. Для воздействия на этих людей было важно иметь политическую структуру, которая могла бы взять на себя обеспечение согласия населения ВВД хотя бы с фактом существования этого правительства, и политическую мобилизацию офицерства.
Павел Поляков в "Гибели Тихого Дона" описывает падение доверия между простыми казаками и офицерами примерно в  1916 году. Казачьи офицеры не знали как правило того, что прошли обычные русские офицеры, лишившись власти над солдатами. Однако отношение к ним со стороны массы тоже было прохладным.
Станичное ополчение должно было быть организовано от имени Донского правительства и быть информировано о том, какую судьбу красные уготовили казачеству (а понять это можно было из хорошего знания коммунистической идеологии).
При этом в отличие от "гражданской войны" в мятежевойне казачье правительство должно было делать ставку на то, чтобы выбить из-под ног красных их аудиторию: прежде всего, рядовое бедное казачество и иногородних.
Иррегулярной армией в этот период выступали партизаны Чернецова и немногочисленные части ,верные донскому правительству. Их следовало прежде всего мобилизовать идейно, но и пополнять хотя бы прямым призывом.
Наконец, вражеской армией  в этом контексте выступали прежде всего не красногвардейцы, которые однозначно определялись как чужие, а красные казаки Миронова и Голубова. Именно их дух нужно было разрушать, помогая самим руководителям поменять сторону. Это было реально: как говорилось выше, сам Чернецов встал на сторону Донского правительства только после беседы с Калединым, а Миронов едва не выступил против красных в разгар Вешенского восстания.

Как действовало Донское правительство на самом деле?

Казаки осенью 1917 года вернулись на Дон с уже разложенной моралью. Они отвыкли от воинской дисциплины и с крайним скепсисом смотрели на свои "верхи". Ясного понимания положения Дона в новой России у них не было.
Собственно верхи казачества и казачье офицерство тоже оказались пассивны. Калединское правительство не нашло слов и идей для их мобилизации, хотя, казалось бы, судьба русского офицерства была на виду. Корнилов обвинял донское правительство в нерешительности, неспособности мобилизовать хотя бы лошадей и призвать самих казаков. Однако здесь воля Каледина была парализована: трудно, имея от силы шесть сотен штыков, мобилизовать тысячи отвоевавших три года, вооружённых казаков.
Поляков пишет об основой горькой думке казачьего офицерства в конце 18 года. Эта думка была о том, что казачьи полки поздно вернулись на Дон. Если бы атаман отозвал их с фронта уже после отречения императора (для чего было правовое основание либо достаточный правовой вакуум), а на Дону уже была бы готова национальная партия, способная последовательно отвечать а вызовы, исходившие от ультралевой российской политической среды, к моменту большевистского переворота Донг был бы уже сильным государством, на которое сложно даже напасть.
Иными словами, Если бы Краснов образца 1918 года был избран атаманом весной 1917 года,  ВВД имело бы шансы отстоять свою автономию.
Партизаны Чернецова стали опорой Донского правительства только благодаря тому, что Чернецова удалось убедить встать на сторону Дона. Убедить сам слой, способный к войне и к мобилизации масс, могла только идеология.
Наконец, Донское правительство не смогло ответить на ключевые вызовы, мобилизовавшие верховское казачество и иногородних (которых в ВВД на тот момент было под 60 % населения) под красные знамёна. При этом Донской ВРК тоже не смог создать свои полноценные вооружённые силы, а участие Подтелкова в расправах над пленными партизанами (у того же Чернецова в подчинении на момент разгрома были совсем юные люди, гимназисты и студенты) надломило дух "его народа", тех, кто потенциально поддерживал красных.
В логике мятежевойны объект борьбы правительства Дона выстраивался прежде всего не советской властью как таковой, а непосредственные подтелковским ВРК, который стремился узурпировать власть. Из этого следует, что действительным боевым резервом на уровне мятежных колонн-мятежного ополчения для Донского правительства были не старые верхи казачества, а та среда выдвинутых революцией людей, из числа которых вышли и Миронов, и Голубов, и Чернецов.
Бывшие к Февралю в лучшем случае урядниками, они получали звания, избирались в Советы, руководили местными Советами. Выходили вверх эти люди на волне поддержки от знающих их людей. Поэтому, мобилизовав эту среду в своих интересах, Донское правительство получило бы и вооружённую силу, решающую главные вопросы.
Однако структурирование этих людей могло быть выстроено только через Советы, а их идейная мобилизация была возможна только через развитую ,последовательную, хорошо распропагандированную идеологию. Таковой идеологии у Дона в решающий момент не оказалось, либо не оказалось нужного пропагандистского ресурса.
Здесь стоит отметить, что ключевые посты у первого Донского правительства оказались в руках педагогов, наиболее яркими из числа которых были Митрофан Богаеский, начальник Новочеркасской мужской гимназии, и собственно Алексей Каледин. Таким образом, сама по себе среда нового республиканского протогосударства мобилизовалась, но не превратилась в политическую армию. В сущности, это и погубило Дон.

Историк Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
"Власовцы задержали приход коммунизма в Чехословакию на три года. Но участие власовской дивизии в пражском восстании было случайностью. Собственно, к этому привела глупость командующего Вермахта в Праге генерала Рудольфа Туссайнта. Он выдвинул им ультиматум. Он хотел, чтобы они подчинялись немецким приказам, а иначе грозил их разоружить и разбомбить. Тогда власовцы решили помочь чешским повстанцам.

Восстание началось пятого мая без какой бы то ни было договоренности со Сталиным. Никто из ваших не проконсультировался с Москвой. Но, по плану Сталина, 11 или 12 мая Прагу должна была освободить Красная армия. Тогда чехи были бы благодарны Красной армии, и в этой атмосфере «клементов готвальдов» и им подобных уже тогда привели бы к власти, проделав это под лозунгом «Ведь вы обязаны нам за то, что мы освободили вас от немцев».

Когда утром 9 мая Красная армия добралась до Праги, дело уже было сделано. Более 24 часов назад немецкий гарнизон сдался самим чехам. Я читал письма членов вашей Национальной гвардии, которые впоследствии бежали на Запад. Когда в 1946 и 1947 году они вели переговоры с советскими представителями, те на них страшно ругались: «Вы связались с этими власовцами и нарушили наши планы!»

Если бы власовцы не спасли пражское восстание, все произошло бы так, как задумал Сталин".

Какой же армяно-еврейский шедевр за счёт Фонда кино РФ, да чтоб без русских фашистов?:)

А с Мишустиным как-то иронично всё вышло: технократа-звезду, колоссально поднявшего собираемость налогов с бизнеса, очевидно взяли на должность премьера для монетизации новой на тот момент отечественной скрепы: «люди – вторая нефть».

Но сначала наебнулась нефть первая, а потом невольной жертвой неумелой борьбы с коронавирусом стала экономика страны.

Теперь любой намёк на «урус тенге гони» будет не очень уместен ближайшие года два-три, скорее будут задаваться обратные вопросы, а значит самого Мишустина после выздоровления от ковида  в кресле премьера мы можем уже и не увидеть – надобность в нём пропала.

Михаилу Владимировичу пожелаем, конечно, здоровья, а сами задумается над тем, что жизнь – очень искушённый сценарист, вполне себе умеющий в самый черный юмор.

В «Душечке» Чехов описывает женщину, которая полностью перенимает взгляды и манеры своих мужей. Её поглощают совершенно разные профессиональные области (театр, торговля древесиной, ветеринария), хотя она в них не разбирается. Два мужа умирают; третий переезжает в Сибирь. Она остаётся наедине с собой и в этом состоянии у неё нет больше взглядов — она неспособна даже на самостоятельный мыслительный процесс. «Она видела кругом себя предметы и понимала всё, что происходило кругом, но ни о чём не могла составить мнения и не знала, о чём ей говорить. А как это ужасно не иметь никакого мнения! Видишь, например, как стоит бутылка, или идёт дождь, или едет мужик на телеге, но для чего эта бутылка, или дождь, или мужик, какой в них смысл, сказать не можешь и даже за тысячу рублей ничего не сказал бы».

К счастью, в современном мире у человека есть возможность прогонять horror vacui с помощью средств массовой информации и социальных сетей. Несчастные люди могут наполнять свои пустые головы самыми разными мнениями, которыми они потом делятся с другими и которые сосредотачивают для конструкции коллективных фактов и критериев исключения.

Что же хуже: нервирующая пустота или безостановочная болтовня? Говоря за себя — меня быстро наскучивают идентичные биографии, мне не о чем говорить с людьми, которые не читают или не пишут книг и которые не исследуют странные вещи. Или, как однажды мой подвыпивший друг сказал нашей однокурснице, восторженно пересказывающей какой-то банальный скандал à la mode du jour: «мне неинтересно слушать, что ты увидела в новостях».

Сегодня в 15:30 состоится интервью с Александром Васильевым, историком, политэмигрантом/репатриантом из Украины, депутатом одесского горсовета.

Будем говорить о практической политике на Украине, большом контексте драматических и драматических событий весны 2014 и уроках, которые может извлечь русское движение внутри РФ.

https://youtu.be/_68f5EMglDQ

Немного Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Издание 1881 года. Подглядел у Хумуса.