The New Yorker
публикует материал, приуроченный к 20-летию президентской эстафеты Ельцин-Путин. Издание невольно, само того не желая, ставит под сомнение версию, которую в течение всего года усердно продвигал Валентин Юмашев. О том, что сценарий передачи власти Борис Николаевич выработал лично.
В качестве художественного субстрата для изложения выбрана специфичная профессиональная деятельность Константина Эрнста во главе «Первого канала». Эрнст предстает перед читателями журнала эдаким «путинским Лени Рифеншталь», циничным и раболепным мастером иллюзий, которому президент России обязан созданием собственного визуального кода и помпезной имперской мифологии.
Эпический лонгрид открывается эмоциональным рассказом как Эрнст приехал 29 декабря 1999 года снимать новогоднее поздравление Бориса Ельцина. Но по окончанию съёмок Борис Николаевич остался недоволен хриплым тембром своего голоса и поздравление решено было переснять на следующий день. Дальнейшая драматургия заранее понятна. Другой текст, передача власти, преемник, запись второго поздравления — от Путина. Эрнст предстаёт в этом эпизоде в роли первозванного апостола, несколько часов — до первых дальневосточных эфиров — хранящего, как и положено настоящему мальчишу, главную тайну от всех непосвящённых. Прежде всего от собственных сотрудников.
Ну и далее в том же духе — Эрнст как медийный ангел главы государства. На лицо — ужасный (изощренный преданный пропагандист), добрый внутри (либерал и протохипстер).
А возвращаясь к спорам относительно вовлеченности ближайшего окружения Ельцина в подготовку сценариев будущего — перед нами очевидное свидетельство, что ещё за сутки до новогоднего эфира ельцинское видение ближайших событий несколько отличалось от того, как все произошло в реальности.