Владимир Этуш, 1943 год, СССР
Из воспоминаний:
22 июня 41–го года в пятом часу утра я возвращался по пустынной Москве домой с очередной вечеринки. Спустился по улице Горького на Манежную площадь и вдруг увидел огромный черный автомобиль посольства Германии, который несся со стороны Кремля. До сих пор помню флажок со свастикой, трепетавший на ветру. Я, по своей мальчишеской наивности, не придал этому эпизоду значения. Уже позже понял, что стал невольным свидетелем проезда немецкого посла фон Шуленбурга, который минутами ранее вручил Молотову меморандум об объявлении войны Советскому Союзу.
1941 год, у меня, как артиста театра, была бронь. Как–то выхожу на сцену, а в зале всего несколько десятков зрителей. Почти все они женщины. И знаете... мне стало стыдно. Так, что я покинул сцену. В общем, на следующий день отказался от брони, ушел на фронт добровольцем.
Вспоминаю один характерный случай, врезавшийся в память. Это был 1943 год, зима. Выйдя на морозный воздух, я хотел только одного — где–нибудь поспать. Зашел в соседнюю избу в нашем лагере и обомлел: в жарко натопленном помещении спали немецкие пленные вперемешку с нашими командирами! На железной кровати храпели двое немцев, у них в ногах поперек кровати спал наш начальник химслужбы, на полу рядом, ничком — начальник полковой разведки, а на его, простите, ягодицах покоилась голова еще одного пленного гитлеровца, тоже спящего. Картину довершал караульный, который дремал, сидя на табуретке и прислонив автомат к одному из спящих немцев… Словно и не было войны, врагов и противников. Спали вповалку измученные, смертельно усталые люди...
