Будучи человеком ответственным, мистер Волш немедленно и грамотно сдался властям, которые диагностировали коронавирус и у него самого, и у всех, с кем ему довелось на пути из Сингапура пообщаться. (И да, если здесь еще остались бесноватые, то для них сообщаю, что мистер Волш бел как альпийский снег, а среди заразившихся были дети). Здоровью никого из заболевших вирус вроде не угрожает, но тот факт, что у него не было никаких симптомов в момент, когда он уже был остро заразен, не просто вызывает сомнения в эффективности карантина – он просто не оставляет сомнений в том, что карантин довольно бесполезен.
Лучше ли наш (а также французский и испанский – у мистера Волша были коллеги-лыжники со всей Европы) тест, чем его китайский аналог, никто не знает. С одной стороны, его и одиннадцать человек, им зараженных, мы выявили с первой попытки. С другой, мы не знаем, не пропустил ли тест еще сто.
Случаи типа мистера Волша вряд ли единичные (наш просто очень хорошо документирован). О том, что заражение случается теми, кто не демонстрирует симптомов, было известно и до него. Это делает измерение температуры в людных местах, от аэропортов до школ, увлекательным, но совершенно бессмысленным мероприятием.
Мы, конечно, все еще пытается прослеживать цепочки и ловить всех, кто может быть заразен. Отчасти просто чтобы показать публике, что власти ловят мышей, отчасти – чтобы купить время. Никаких сомнений в том, что вирус к нам придет, уже никто не имеет. Речь лишь о том, когда – завтра, через месяц или через три. Задача – продержаться как минимум до апреля, лучше до лета, после чего народ начнет уходить на длинные каникулы и вообще вести более уединенный образ жизни, и за нас начнет играть наша природная необщительность и категорическое нежелание сталкиваться с человекообразными, есть у них вирус или нет.
Это чисто тактическая игра в надежде, что теплая погода остановит хождение Covid-19 или хотя бы обычного гриппа и проще будет мобилизовать необходимые для борьбы с эпидемией ресурсы.
Стратегически ничего на горизонте нет. Ни специального лечения, ни вакцины. Чуть ли не единственный препарат, который пытаются тестировать сейчас на эффективность против Covid-19 – Remdesivir, применяемый для лечения AIDS. Работает? Не работает? Пока доказательства совершенно анекдотические, типа на одном больном, который выздоровел, но, вполне возможно, что и сам по себе.
Но ладно, специфического лекарства против гриппа тоже нет, и ничего, живем как-то. Против гриппа, однако, существует вакцина. Она не 100% эффективна, но она сильно сокращает число заболевших, особенно в самых уязвимых группах.
С вакциной пока тоже все очень плохо. Недостатка в ученых-энтузиастах нет, и сейчас WHO испытывает четыре вакцины, которые могут оказаться полезными. Вопрос, однако, в том, что даже если они полезны, производить их некому. В мире существует всего дюжина компаний, которые могут поставить производство на поток, и никто из них не торопится запускать сезонный и социальный продукт, на котором невозможно заработать. Без большой фармы произвести можно лишь ничтожное количество вакцины, едва достаточное медиков, работающих непосредственно на приеме пациентов.
Понятно, что если эпидемия не закончится к концу года, большая фарма может учуять носом наживу, но даже в этом случае разнообразные тесты и испытания, требующиеся для того, чтобы вывести на рынок коммерческий (!) продукт, займут годы. К тому времени, как вакцина появится, мы все переболеем и выздоровеем или умрем от натуральных причин.
Сейчас прогноз неутешителен. Мы готовимся к тому, что заболеют 60% населения, в наших цифрах порядка 40 миллионов человек. Большинство из них столкнутся с чем-то по степени интенсивности напоминающим сезонную простуду, но 3%, а это миллион человек, вполне могут умереть, если им не оказать профессиональную медицинскую помощь.
3% - не много от числа заболевших и очень, очень много, если говорить о палатах интенсивной терапии.