«Поджоги и погромы были не просто весельем, хотя и им тоже. Но, прежде всего, это политическое действие. Насилие — голос тех, кто не имеет возможности высказаться иначе. У нас
нет миллионов долларов и крупных СМИ, как у властей или либеральной оппозиции. И донести свою позицию мы могли только таким способом. Хочешь, чтобы о твоей проблеме говорили? Разгроми что-нибудь в центре, а ещё лучше — дай пизды мусору. Хочешь донести какую-то идею? Сожги ментовку и напиши манифест. Насилие было нашим пиар-менеджером, единственным способом говорить наравне со СМИ.
Но что важнее — насилие было экзистенциальным поступком.
Прибегая к насилию против власть имущих, ты уничтожаешь в себе страх перед ними, перешагиваешь через ту границу в своей голове, которая сакрализует власть и запрещает поднимать руку против неё. Насилие во все времена было инструментом,
при помощи которого власть удерживает своё господство над нами — смердами, холопами, чернью. Насилие против нас называлось законом. Когда мы прибегали к насилию, чтобы защитить себя, это называли преступлением, экстремизмом,
терроризмом. Они даже нас убедили в том, что мы не имеем права защищать себя. Когда мы прибегаем к насилию против них — мы доказываем обратное. Доказываем это себе и всем вам.
Когда эта граница будет преодолена в головах многих, и тысячи выйдут на улицу, чтобы грызть ментов, жечь дорогие тачки, врываться во дворцы чиновников —лишь тогда нас начнут слышать. Оппозиция лжёт, указывая на необходимость мирного протеста. Власть запугивает сроками за насильственный протест. Но разве у нас есть выбор? Посмотрите, как проходят протесты на западе. Там хороший протест не обходится без сожжённых городов и раненных мусоров. И лишь тогда местные власти готовы слушать население.
Ещё сто лет назад было иначе. Народы запада были более бесправны, чем даже мы с вами. Протесты и забастовки
расстреливались, бомбились авиацией, бунтарей казнили, сжигали заживо, ссылали на край света… Но они не останавливались. Обагрили города своей кровью, гибли на площадях и эшафотах. Только благодаря им и выработались гражданское общество и традиция сопротивления, с которыми вынуждены теперь считаться власти. Каждое право,
каждая социальная гарантия на западе куплены кровавой ценой. Нигде и никогда не бывало иначе, права и свободы добываются только в борьбе. И любой, кто отговаривает вас от радикального протеста, лишь отдаляет волшебный миг освобождения.
Товарищ любил говорить — «мы не увидим революцию, мы сгорим в первой революционной волне». Он оказался прав, но не предвидел, что эта волна окажется и последней.»
Отрывок из книги "
Дураки и карнавал. Анархия в РФ"