Юрист о палочной системе полиции
Из моей практики. 2017 год, в Саратове работала группа полицейских: сами растили марихуану, делали гашишное масло и потом подсовывали наркоманам. Делали на этом себе палки (показатели эффективности в „палочной системе“ — Прим. ред.), сажали людей якобы за притоны. Так вот, после ареста этих полицейских по троим людям, которых они привлекли, дела в итоге прекратились, но именно потому что самих этих пострадавших на тот момент еще не успели осудить. Ревизию по остальным делам этих полицейских никто делать не стал. Парни все уже отсидели и вышли. Двадцать пять томов этого дела у меня лежат, никак не выкину, жалко — оно уникальное.
Чтобы отменили вынесенный приговор «по вновь открывшимся обстоятельствам» в делах о подброшенных наркотиках — я такого не встречал. Это, пожалуй, самая сложная процедура в российском законодательстве. Потому что новое производство должен возбудить тот же самый прокурор, который выдвигал обвинение. То есть ему нужно сломать собственный приговор. На это идут единицы, а больше никто в системе просто не наделен таким правом! Вот у тебя на руках приговор полицейским, которые сидят за подброшенные наркотики, но ты с ним не можешь просто пойти в суд. Ты должен идти к прокурору. Это мощнейший фильтр. Потом доследственная проверка — от двух месяцев до года. Это еще один фильтр. Потом кассационное судопроизводство — еще один. Представьте: в деле полицейского четко написано, что конкретно вам конкретно он подбросил наркотики, этот полицейский уже сидит, его приговор вступил в силу — даже в этом случае вам понадобится терпение, чтобы самостоятельно биться еще года два.
Единственный универсальный совет для людей, которым подбросили: ничего не говорите, ничего вообще, когда вас только задержали. Первая проблема, с которой мы, правозащитники, сталкиваемся: люди со страху сразу все признают. И потом исправить признательные показания практически невозможно. Шанс появляется, если полицейских привлекли за подброшенные наркотики именно по вашему эпизоду. Но даже после этого шанса — еще бороться и бороться.
Взять, к примеру, как это устроено в США: там судьи, прокуроры и адвокаты сдают одинаковый квалификационный экзамен и, грубо говоря, обладают одинаковой «лицензией» на участие в судебной системе. У нас же прокуроры — это люди, которые просто принимаются на работу вообще без какого-либо экзамена. У судей и адвокатов — свои экзамены, они принимают их «у своих же». В итоге получаются совершенно закрытые структуры. Адвокаты в этом смысле — самая слабая группа в нашей судебной системе, потому что у нее полномочий нет. Прокурорская — сильная, но она абсолютно завязана на обвинительный процесс. Формально они могут подавать на пересмотр, но не делают этого, потому что вся их положительная статистика — карательная, она зависит от успехов следствия. Ни один прокурор, получив такую информацию о подбросах, сам никогда не станет ничего инициировать.
