На Гурьянова я приехал под утро, менять ночную группу, которая первой умчалась к месту теракта.
В предрассветной мгле дымящиеся руины выглядели как чудовищный символ необъявленной войны против моей страны.
Я помню как в столовой, где кормили сотрудников МЧС скулила, словно раздавленная ужасом увиденного, поисковая собака. Как сутками спасатели не уходили с развалин. Как сутками за оцеплением стояли родственники погибших, все ждали, ждали, ждали. Чуда, когда на него и надежды не осталось. И я вряд ли когда забуду глаза тех людей. И как они отчаянно всматривались в развалины, не уходя ни на минуту.
Мы сутками работали на Гурьянова, ездили в рейды по квартирам и гаражам с оперативниками МУРа и ГУБОПа (тогда все работали напрямую, без пресс-служб), проверяли подвалы в милицеских рейдах. А потом случилась Каширка. А потом Волгодонск. А в начале всего был Буйнакск.
И в Дагестане шли бои. Которые начались с вторжения Басаева и Хаттаба. И G7 обещала ввести санкции против России, если она ответит на вторжение силовым решением. А ныне модный и известный специалист по антитеррору и переговорам Ахмет Закаев командовал масхадовским спецназом и торговал рабами.
Примерно вот так жила страна. Это очень важно помнить. И помнить всех погибших при взрывах домов. И вспоминать их каждый год. И не забывать родственников погибших и пострадавших в терактах. А с этим у нас явно проблема.
А ещё стоит понимать, что одни и те же люди сначала рассказывали нам, что ФСБ взрывает Россию, а теперь говорят, что в Беслане спецназ убивал заложников.
Точнее не совсем те же. Выросли новые, юные, которые не помнят ни те времена, ни тот ужас, который охватывал людей, потому что к ним в дом пришла война. Но точно знают как оно все было.
https://t.me/nazad90/1743
