У меня на фоне картинок из программы 60 секунд все-таки следующие вопросы к нынешнему этапу cancel culture.
В рамках текущего флешмоба прозвучало обвинение в тяжком уголовном преступлении фотографа МБХ.медиа Андрея Золотова (изнасилование, совершенное группой лиц). Андрей отрицает. Дальнейшее обсуждение можно легко прочитать в твиттере — «мне показалось, ты сказал, что ты тоже участвовал, ой нет, извини, потом разберемся».
Далее якобы на скрытую камеру снимал секс и показывал друзьям (это по меньше мере статья нарушение неприкосновенности частной жизни) Сергей Миненко, это вообще известно со слов анонима и как бы в проброс — может было, может и нет, известно со слов анонима;
Ну то есть недостойное поведение — это одно, уголовное преступление — это уголовное преступление. В рамках формализованной процедуры, которая работает пусть даже как у нас в текущей России, можно так или иначе говорить о виновности и невиновности. В рамках флешмоба нельзя говорить ни о чем, кроме рассказе о травме конкретного человека. В рамках институциональной справедливости я требую (или избегаю) ответственности, специальным образом рассчитанной в законе, и имею право понести наказание сообразно совершенному деянию; какая ответственность считается достаточной в миту?.
Вот этот принцип, что травма одного из участников отношений означает индульгенцию для любых вообще высказываний, и переживающий травму и присоединившиеся к нему участники флешмоба освобождаются от любой вообще ответственности — он точно соответствует нашим общим представлениям о гуманизме и вообще о должном?
И частный случай общей проблемы: фактический промоутер женских историй — координатор правозащиты «Открытки» Валентина Дехтяренко, . Нынешний этап раскрытия неудобной информации начался с рассказа ее близкой подруги, при ее информационной поддержке, включая рассказ об упомянутых — уголовных! — обвинениях, о которых она не могла не знать, но о сомнительности которых деликатно умалчивала, в отличие от других мельчайших комментариев во флешмобе.
Не знаю, кому этот вопрос задать, поэтому задаю тут: нет противоречия между публичной поддержкой недоказанных обвинений и статусом правозащитника (-цы)? На сайте «Открытки» координаторка сообщает «пишу в наш телеграм-канал и рассказываю журналистам про новости в наших делах»; строится ли информационная политика правозащиты «Открытки» на тех же принципах, что и высказывания в рамках текущего флешмоба? Какая вообще может быть этическая позиция правозащитников в данном вопросе (рано или поздно с ней придется определиться)?
