В 1929 году в истории западной философии произошло несколько важных событий, о которых мы говорим по сей день. Во-первых, это мартовские дебаты Хайдеггера с Кассирером, во-вторых, это 24 июля, когда Хайдеггер прочел лекцию "Что такое метафизика?" при вступлении Хайдеггера в должность ординарного профессора Фрайбургского университета. Он предложил разобрать отдельный метафизический вопрос, чтобы "дать ей реальную возможность представить саму себя".

Колыбель метафизики лежит в античности. И там же начинается история пробуждения у мыслителей желания преодолеть ее, ведь истина бытия так и оставалась сокрытой. Хотя перед метафизикой стояла задача высветить бытие в его непотаенности.

Причина в том, что метафизика неизменно "остается при сущем и не обращается к бытию как бытию". К этому приводит "забвение бытия", подмена понятий: именуемое бытием оказывается сущим, их ошибочное отождествление. Упомянутое забвение можно отнести к роковой судьбе, к ней же относится и новая метафизика, ожидающая преодоления старой. Ведь онтологическое различие между Бытием и Сущим требует преодоления прошлого, в данном случае - старой метафизики.

Наука давно стала нашей страстью и, казалось бы, находится в стороне от метафизических вопросов. Они скреплены преимущественно порядком извне - университетами, а ценностью обладают (имеют значения для людей) в силу практической направленности. И это лишает прежней укорененности в сущностном основании. Ведь исконно "в науках — соответственно их идее — происходит подход вплотную к существенной стороне всех вещей." Они должны (стремясь сохранить сущностную самотождественность) быть отличны от повседневных практик.

Сиречь наука, применяемые ей теории, тоже обращены к сущему, научная экзистенция включает в себя мироотношение, установку, вторжение. Первое - направленность (на сущее), второе - чем руководствуется установка (сущим), последнее - с чем имеет дело, вторгающееся в мир исследование (с сущим).

Однако Хайдеггер подчеркивает, что кроме сущего остаётся (сверх него!) и Ничто. Наука обращается к его помощи, но не готова ничего о нем сказать. Где искать ничто?

Сам по себе этот вопрос является метафизическим, он затрагивает направленность нашего бытия, его настроенность и вопрошает о возможности приблизить себя (бытие) к Ничто. Оно не может стать предметом мысли, иначе попытается обойти суть мышления, всегда происходящего о чем-то.

Приближение умещается в мгновении опыта фундаментального настроения ужаса. Это та самая настроенность, охватывающая человека как часть бытия. Человек не может охватить все сущее, но способен ощутить себя посреди него. Об этом напоминает порой воцаряющееся внутри нас ощущение особенности "всего" вокруг.

Ужас именно как настроенность, особая форма соприкосновения с Ничто, не просто ментальное состояние, не переизбыток боязливости. Так Сущее познается отдельно и само по себе через сопоставление с Ничто. Две эти категории опосредуются, во-первых, человеческим бытием-вопрошанием, способным на вопрошание и именуемым Dasein или здесь-бытие, во-вторых, бытием-экзистенцией, в-третьих, погружением в Ужас.

Ещё раз подчеркнем, что человек задаёт метафизический вопрос и неизбежно сам вовлекается в него, сам подпадает под него. Это лишний раз подчеркивает концепт Dasein: даже вопрос "задаётся здесь и теперь, для нас".

Соответственно, оказывается ясна связь между Бытием и Ничто, а также общее для них: они составляют центр, ядро Метафизики. Вместе с тем возникает и новый вопрос метафизики: "почему вообще есть сущее, а не, наоборот, Ничто?" Таким образом, в контексте двух категорий - сущее и ничто - метафизика служит вопрошанием сверх сущего, выводящим за пределы сущего.

И ее преодоление ведёт к закономерному возникновению новой метафизики.

Тогда же ознаменовался период осмысления бытия из самого себя, а не из активности вопрошающего человека как сущего.

Важно понять, что преодоление не связано с уничтожением, вытеснением, устранением. Метафизика - "судьба истины сущего", судьба бытия потаенного. Все это достигается усилиями философии, осуществляющей в целом у

ход метафизики, уход как смену состояния, в котором она наконец "вступает в свое безраздельное господство среди самого сущего как это последнее в безыстинном образе действительности и предметности".

Получается, что человек, особенно человек трудящийся и опредмечивающий все присутствующее, не встаёт вне нее. Ведь сама разница между Бытием и Сущим предполагает метафизику, более того, завершение метафизики заключается в закате истины сущего. Не будем забывать, что истина есть пространство открытости, где будет явлено Сущее.

Преодоление происходит через проведение разницы, размежевания, осуществление разнесенности. Здесь нигилистичность метафизики, ее потребность в переоценке, устранении прежних ценностей, значащих что-то для человека и мнимо принятых за истину. Человек исключительно важен из-за философствования, являющегося метафизикой, человеческим делом. А метафизика касается как судьбы человека, так и истины бытия.

Таким образом, человек оказывается на грани собственного бытия, что отражает состояние эпохи, историческое априорное. И судьба не выступает в роли неминуемого, она предполагает активное участие человека в раскрытии бытия, истины. Здесь поднимается вопрос поэзии, поэзиса, подавляющегося техническим поставом, логической рационализацией старой метафизики, подавляющей поэзис в человеке, способной на подлинное истолкование бытия.

В своих ранних работах Хайдеггер следовал за Брентано и Гуссерлем, предлагая воспринимать аристотелевское бытие (οὐσία) в качестве неизменного присутствия (Anwesen), однако со временем его позиция изменилась, что позволяет говорить о позднем Хайдеггере; он стал понимать бытие как ενεργέια, что означает открытую возможность, развертывающую саму себя.