Егор всё время всех перебивал.
Иногда ему было вообще неважно, что думает и говорит собеседник, он просто настойчиво и последовательно разворачивал и доносил свою позицию.
Это, казалось бы, не самое приятное качество в жизни частной, в жизни общественной и политической во многом позволяло Егору диктовать миру свою волю и изменять окружающую реальность.
Егор никогда никого не слушал и всегда яростно перебивал, кем бы ни был его оппонент — гость на стриме или сама Российская Федерация, с её душной сетью пропагандистов, кастрированных СМИ и трусливо запрятанной национальной культурой.
«Русский национализм — это новый рок-н-ролл» — писал Егор в 2013 году, чем привлёк в движение молодых, страстных и талантливых — нас. Мне было 20 лет, когда я, вдохновившись примером и текстами Егора, создал «Чёрную Сотню».
Это Егор 9 лет назад сподвиг меня стать тем, кем я стал — книгоиздателем. Егор помог мне найти дело всей моей жизни и показал, что можно просто брать и делать, никого не слушать и не бояться перебивать заезженное и осточертелое.
Именно Егор помог нам определиться с выбором первых книг к изданию и написал предисловие к нашей первой книге — к «Царствованию Императора Николая ||» Ольденбурга. Егор постоянно давал нам толковые советы, помогал и поддерживал. Спасибо тебе за это, Егор.
Все эти 9 лет, последний раз всего несколько недель назад — Егор предлагал мне крутые проекты к изданию. У меня есть целая папка в закладках браузера: «Рекомендации Егора». К своему стыду, большую часть за бесконечным авралом я даже не почитал.
Обещаю, что всё изучу и прочту, а часть — непременно издам. Надеюсь, издам и самого Егора.
Вообще, очень горько, что Великий Русский Роман от Егора так и не будет написан — Егор великолепно владел языком и ровни ему в этом мало. Мало ровни Егору и среди деятелей — Егор смог сплести вокруг себя целый мир, в котором многие из нас живут до сих пор.
Публицистика, война, лучшие друзья — почти все ключевые вехи моей жизни так или иначе связаны с Егором.
Знаете, несмотря на агрессивную риторику Егора по отношению к Церкви, я всегда пророчил ему будущее религиозного мыслителя. Не сейчас, конечно, а через десять, может быть двадцать лет. Мне казалось, что его яростный антирелигиозный бунт — логичная и закономерная часть его личного пути к Богу, и что всякая ненависть рано или поздно превратится в любовь.
Так казалось не только мне, и некоторые верующие, например Александр Жучковский, всегда нежно называли Егора не иначе, как «наш православный атеист».
Уже не проверить, был ли верен мой прогноз, но в последние годы Егор действительно шёл к вере.
Покойся с миром и прощай, Егор, нам будет очень тебя не хватать.
(Речь на церемонии прощания, Троекуровское кладбище)
