Разбор закона о спецправовом режиме для ИИ в Москве
В силу того, что очень быстро развиваются события:
закон прошёл 3 чтения ГД и одобрение Совет Федерации всего за 2 месяца, мы хотим рассказать об особенностях данного закона, который изменит нашу жизнь.
Специально для нашего канала Александр Савельев, к.ю.н., заместитель председателя Комиссии по правовому обеспечению цифровой экономики МО Ассоциации юристов России, разобрал закон По сути данный
закон представляет собой не только правовой эксперимент, направленный на развитие технологий ИИ, но и эксперимент в отношении жителей Москвы, чьи данные будут «топливом» для развития ИИ.
Массивные объемы данных будут собираться из таких источников, как: - операторы связи,
- банки ,
- крупные IT-сервисы,
- предприятия торговли и сферы услуг
- с использованием государственных информационных систем, которые в настоящее время внедряются под предлогом борьбы с коронавирусом.
При этом такие данные будут обрабатываться без согласия граждан, что также прямо указано в данном законе. Многие ключевые вопросы, связанные с порядком их защиты, обезличивания и использования будут решаться на уровне ведомственных актов московских властей.
При этом уже на начальных этапах функционирования регуляторной песочницы предстоит решить сложные вопросы:1) разработать отвечающие современным реалиям методологии обезличивания данных, так как содержащиеся в Приказе Роскомнадзора № 996 2013 г. уже сильно устарели.
Здесь без глубокого анализа зарубежного опыта не обойтись, учитывая сжатые сроки запуска эксперимента, – большой вопрос.
Не исключено, что все силы уйдут в совершенствование системы слежения за перемещениями граждан, которая и заложит очертания контуров будущего эксперимента.
2) обеспечить возможность эффективного контроля над местом обработки и хранения данных, которое, согласно закону, не должно выходить за периметр г. Москвы.
Это будет крайне сложно сделать, учитывая, что без облачных сервисов при построении систем искусственного интеллекта не обойтись, а они характеризуются высокой степенью географической распределенности. Не говоря уж о том, что все потенциальные ключевые участники проекта представляют собой группы компаний с соответствующей территориально распределенной информационной инфраструктурой.
В этой связи есть высокий риск того, что локализация процессов обработки и хранения данных в рамках эксперимента исключительно рамками Москвы, будет иметь преимущественно декларативный характер, необходимый для создания видимости ограниченности экспериментального правового режима территорией одного региона.
По факту же его сфера будет гораздо шире в силу технологических реалий, которые будут превалировать над правовыми.
3) обеспечить наличие эффективных механизмов контроля над целевым использованием данных.
Необходимо исключить ситуации, когда лицо будет получать статус участника для целей индульгенции от возможного несоблюдения общего правового режима, установленного законодательством о персональных данных, при этом вклад такого участника в «общий котел» развития технологий искусственного интеллекта будет весьма номинальным.
Все эти вопросы предстоит решить в очень короткие сроки, что уже не будет способствовать качеству их проработки.
К тому же вряд ли стоит ожидать, что соответствующие акты, принятые в рамках непрозрачных процедур, помимо интересов крупного бизнеса и государства будут реально учитывать права граждан на неприкосновенность частной жизни.
Принимая во внимание, насколько в настоящее время цифровые сервисы проникли в жизнь жителей Москвы, простора для их«неучастия» в этом эксперименте практически нет, в связи с чем их конституционное право на неприкосновенность частной жизни претерпит существенную деформацию, формально узаконенную под соусом «эксперимента».
