2005-й. Евробаскет в Сербии. Хозяева уверены, что станут чемпионами, у них звездный состав и ужеобщепризнанно гениальный тренер. Но вот наступил тяжелый четвертьфинал.
Концовка при счете 74:71 в пользу Франции.
В нее поместились: ненамеренный, а потом намеренный промахи Ярича с линии; после второго мяч подобрал Миличич; промах Миличича из-под щита; ненамеренный, а потом намеренный промахи Ребрачи с линии; и наконец, последняя атака за секунду до сирены – Щепанович выбросил отчаянный трехочковый из угла.
В течение нескольких секунд никто ничего не понимал.
Шок, тишина.
А затем переполненную арену накрыл свист – когда игроки поспешно уходили в подтрибунное помещение, негодование только начинало выходить вот таким образом.
Когда они покидали раздевалку через час, всю Сербию уже штормило.
Послематчевая конференция вышла за привычные рамки. И стала едва ли не самой знаменитой в истории югославского баскетбола.
Обрадович признал свою вину и объявил об отставке.
Обрадович объяснил проблемы игроков – и сдал вообще всех.
Тренер пришел на пресс-конференцию один, без баскетболистов, и установил абсолютный рекорд по продолжительности подобных мероприятий.
Обрадович проговорил 40 минут. Ему не требовались наводящие вопросы или замечания. Он выплеснул из себя все, что накапливалось в течение двух лет.
Обрадович, наверное, единственный человек в мире, который оказался способен растянуть свои всплески бешенства на столь продолжительный отрезок времени и не допустить ни одного эмоционального спада. Он сидел с привычно багровым лицом и обливался потом.
Когда кто-то из репортеров спросил, почему нет перевода на английский, Обрадович пояснил: «Извини, друг, но перевести это очень, очень трудно».
Мы не привыкли видеть Обрадовича, великого тренера и победителя, таким потерянным:
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/devotion/1619636.html?utm_source=telegramЧему его все это научило?
«Сегодня у меня отличные отношения со всеми игроками, которых я тогда раскритиковал. Но тогда я им говорил: «Время покажет, насколько все это глупо».
Та история помогла мне работать с еще большей энергией. Я вернулся в «Панатинаикос», и там все знали, через что мне пришлось пройти, и подбадривали меня.
Когда мы приехали из Нови-Сада в Белград после поражения, то отправились в гостиницу. Я поспал. Я не собирался прятаться, всегда смотрю людям в глаза. Поэтому на следующий день после поражения от Франции я взял сына, которому тогда было шесть лет, за руку и повел прогуляться до площади Республики. И поверьте, все, кого мы встретили по дороге, говорили нам: «Желько, что случилось, то случилось. Мы будем верить и дальше». Конечно, это нужно было слышать. Это дало мне новые силы».
