А в чем ругань-то?
На институализированную память о сталинских репрессиях я не рассчитываю. Ну примерно как на половое воспитание. Или на образование на английском языке.
https://t.me/kashinguru/53627В первом случае государство высказало все свои позиции, закрывает Мемориал, рассказывает об обязанности женщин обслуживать кукусей, ни на что не жаловаться и терпеть отсутствие защиты и алиментов, не принимает закон о домашнем насилии и прочее «а вот на западе миту, женщины тоже виноваты». Во втором случае государство и не обязано обеспечивать мне бесплатную математику на английском языке.
Соответственно, всем этим я занимаюсь в рамках домашнего и дополнительного образования. Выискиваю данные, в каких точках Москвы были концлагеря, читаю дополнительную литературу и опять рассказываю, что происходило, опрашиваю родственников, вытаскивая по крупицам хоть что-то*, пытаюсь ходить с сыном на экскурсии, занимаюсь его англоязычным образованием сама и за деньги, нахожу европейские методички по половому образованию, рассказываю о том, как извращено представление о сексе у мужчин в результате сексуальной революции, показываю понравившиеся мне феминистские ролики на ютубе, приучаю готовить, гладить и убираться в доме за собой, напоминаю, что мужчина — это защитник и женщин надо защищать от всей патриархальной мерзости и дичи, предупреждаю, что защита — это не бить кого-то или стрелять в кого-то, а хватать девушку в охапку и применять 101й прием карате в виде очень быстрого бега вместе с девушкой в сторону полиции, рассказываю о том, насколько у женщин и мужчин разные тела и разная жизнь, и стараюсь внушать всё остальное.
Я была бы рада, если бы государство занялось нашей исторической памятью о страшных сталинских репрессиях, а также половым образованием в школах. Но имеем, что имеем.
Однако в случае с исторической памятью о Великой Отечественной Войне государство настаивает, что оно этой частью образования занимается.
И я вроде как расслабляюсь.
А потом обнаруживается, что при всем якобы воспитании о подвигах дедов современные московские дети не знают ни про светомаскировку, ни про то, как часто бомбили Москву и как вообще жили москвичи в годы войны.
Ровно в этом и заключаются мои пожелания. Заниматься тем, что вроде как гарантируется.
* Семейные воспоминания о репрессиях при этом таковы, что оставшиеся в живых родственницы впадают в истерику такого же вида, как я при возникновении особо мерзких и тупых стручконосцев передо мной. При этом, я хотя бы это специально делаю, для устрашения, чтобы отошел от меня и больше не подходил, а в их случаях это абсолютная хтонь изнутри, и становится понятен масштаб ужаса и травмы. Эмоции есть, а слов нет. Настолько это всё страшно. И ничего внятного они сказать не могут. Только постоянный маятник между «вы всё врети» и «нельзя ссориться с соседями никогда, Маша заклинаю».