Наиболее известные строения шведского архитектора Сигурда Леверенца являются произведениями церковной и кладбищенской архитектуры.

Самая камерная и необычная постройка знаменитого архитектора — цветочная лавка у Восточного кладбища (Östra kyrkogården) Мальмё — сконструирована в стиле брутализм из квадратных элементов по принципу золотого сечения. Вряд ли найдётся второй киоск, который Швеция обсуждала столь же горячо.
Оценим.

Строительство многих городов в СССР сопровождалось использованием труда заключённых. ГУЛАГ располагался гораздо ближе, чем кажется: только в пределах Москвы находилось несколько десятков лагерей. Но самым большим городом, возведённым на Крайнем Севере, стал Норильск. В системе Норильлага до 1956 года трудились 33 архитектора. Из них 22 были заключёнными, а 11 — вольнонаёмными. Так выглядел перспективный план города, составленный в годы войны.

Архитектор Витольд Непокойчицкий работал в городе в 1940-1960-е годы. Он приехал из Ленинграда, поэтому Ленинский проспект Норильска воспринимал как Невский. Сталинский ампир диктовал свои правила. До сих пор одно из главных зданий города — построенная в 1945 году гостиница «Полярная звезда».

Оценим Дом инженерно-технического работника (ДИТР), построенный в 1942 году и значительно изменённый в 1970-е. Это здание было главной площадкой разных мероприятий Норильского комбината.

В годы застоя появились крупные общественные здания и центры притяжения. Так, очень популярным считалось кафе «69 параллель» (Норильск находится на 69 с.ш., а Диксон — на 72 с.ш.).

Любые дома в Норильске строят на сваях. В 1940-1950-е годы заключённые часто вручную уничтожали по 30 метров (!) вечной мерзлоты. На фото — сваи 1980-х годов.

Сидевший в местном лагере Лев Гумилёв, сын Анны Ахматовой, оставил потрясающее описание довоенного Норильска и суровой природы.

«Заполярная зима угнетает не только морозом и пургой, но и вечной ночью. Отсутствие солнечного света постепенно лишает людей сил. Они становятся вялыми, безразличными. Вот почему всем тогдашним норильчанам памятен день 25 января, когда на склонах гор загораются отблески еще не видного солнца. Половина зимы еще впереди, но тьма уже отсутствует.

Когда, после взятия Берлина, я беседовал с немецким физиком и рассказывал ему про Таймыр, он попробовал сопоставить мой рассказ с сочинениями Джека Лондона. Я возмутился и вскричал: «Alaska ist Kurort!» И действительно, изотерма Аляски проходит через Байкал, а более красивого и благодатного места я в жизни не видел. Нет, Таймыр серьезнее.

Но и вторая половина зимы тяжела. В марте от блеска солнца, освещающего снежный наст, люди слепнут, если не надевают черные очки. В апреле наступают белые ночи, как над Невой, но здесь сквозь них идут пурги не меньшей силы, чем зимой. И только в середине мая наступает странная весна. Огромные сугробы не тают, а испаряются на глазах. Блики света играют в легких облачках холодного пара; только в затененных местах начинают течь ручейки, как соки земли, и к концу мая наступает весна в нашем смысле.

О, как прекрасен заполярный июнь! Солнце всегда висит над горизонтом, а тени кустов длинными полосами тянутся по воскресшей земле. Вокруг ручейков синеют незабудки, на солнечных пригорках сияют жарки. Воздух тих и прозрачен. Со склона горы видна голубая полоса Пясины. Жара бывает такая, как на Украине.

Но в сентябре тундра желтеет и становится еще прекраснее. Это золотой ковер, в который инкрустированы сапфиры озер. Жаль только, что эта пора недолга. В октябре приходит морской ветер, ибо Гольфстрим близок; через несколько дней этот ветер приносит холодный дождь, а вслед за ним идет колючий злой снег. Природа совершает свой путь неуклонно, не то что люди в глубине бараков.

Самое тяжелое в тюремной жизни не голод и не холод, а тоска, возникающая от унылого однообразия и отсутствия положительных эмоций. Оказывается, потребность в созерцании прекрасного и радость, даруемая красотой, — это своего рода витамин, без которого скудеет психическая структура и слабеет сопротивляемость организма болезням и утомлению. Вот почему полярное лето, столь красочное и разнообразное, давало тем, кто умел его созерцать, запас сил и оптимизма, необходимый для того, чтобы дождаться новой весны. Эта эстетическая география восполняла психологический вакуум, созданный не проходящей горечью сознания незаслуженной обиды».

Музыкальная школа с концертным залом была построена в 1957 году по плану Якоба Трушиньша. Он проектировал её, будучи заключённым, но позже был выпущен. В Норильске работали и талантливые армянские архитекторы, мастера первоклассные, окончившие ВХУТЕИН — Геворг Кочарян и Микаэл Мазманян. У Мазманяна огромное количество работ в окрестностях Еревана, но из-за репрессий 1937-1954 гг. он провёл на севере.

Как и всякий выстроенный тоталитарными методами город, Норильск может поражать размахом своих площадей, в частности, Гвардейской. В 1966 году на ней установили закладной камень с надписью: «Здесь будет сооружён обелиск, всегда напоминающий о подвиге норильчан, покоривших тундру, создавших наш город и комбинат». Памятник так и не появился.

Географическое положение города вносит свои коррективы в колористику: на центральных улицах и площадях преобладают бордовый, ярко-желтый, синий, лазоревый. Но так красят только передние фасады.

Оценим здание Норильского заполярного театра драмы, оно возведено в первой половине 1980-х годов.

Нужно отметить, что за счёт «Норникеля» в городе восстанавливают приходящие в упадок мозаики.

Из крупных зданий последних десятилетий можно выделить здание городской больницы. Её строили по хорватскому проекту в 1988 – 1994 годах. Это самое крупное лечебное учреждение в Заполярье с количеством коек более 1000.

Современный Норильск помнит о своём трагическом начале: здесь расположен крупнейший комплекс, посвящённый памяти погибших заключённых, «Норильская Голгофа». На так называемой горе Шмидта в 1930-1950-е годы устраивали братские могилы.

Хотя на горе Шмидта можно встретить памятные знаки заключённым разных национальностей, финальный аккорд — композиция «Прощальные врата». Все равны перед Богом. Как вам идея монумента?

В нынешнем Норильске около 180 тысяч жителей. Культурно он нисколько не оторван от «большой земли»: сюда приезжают с лекциями лучшие ученые и поэты, недавно была открыта арт-резиденция. На здании института «Норильскпроект» (башня 1981 года постройки) разместили световое табло с ободряющими строками. Здесь сплелось всё: свинцовые и ужасные страницы сталинской эпохи, блестящая и подневольная архитектура, завораживающая промышленность и ювелирное инженерное искусство. Знаменитое восстание, чему посвящена книга Николая Кононова — вот уж что действительно рекомендуем! И непонятная тяга назад, бесконечный зов Севера, который рефреном повторяется в стихах местных поэтов.

Плюсы исторических зданий становятся очевидны не сразу и не всем. Скажем, почти десять лет градозащитники сражались за здание кругового депо Николаевской железной дороги (1846-1851 годы, между прочим). На том кусочке, который удалось спасти, открывается книжная ярмарка «Депо». Она переедет из СК «Олимпийский», не очень подходящий для этих целей.

Термин «Новые Тёмные века» уже давно используется в сетевых спорах. Как иначе объяснить вал неграмотных памятников, реставраций, такое небрежение по отношению к собственному прошлому? Вот так выглядит монумент воинам-интернационалистам в Салавате, Башкирия. Искусство прошлых двух-трёх веков стало для нас слишком сложным, мы не понимаем и не хотим считывать то содержание, которое закладывали наши предки в XVIII-XIX веке. Первые Тёмные века наступили в Греции после заката Минойской цивилизации, нашествия «народов моря», упадка Египта. Вторые Тёмные века пришли после развала Римской империи и продолжились до Возрождения (люди искренне считали, что умнее Аристотеля никого нет, и античность не превзойти). Видимо, настал черёд Третьих. Но не вижу в этом большой проблемы — человечество все смогло пережить.

Колокольня в австралийском Перте, 2000-й год. Из 18 колоколов, установленных на башне, 12 датированы XIV веком. Оценим архитектуру.