НОЧНЫЕ ИСТОРИИ
#рф #новиоп #бесы #юмор
НОВИОП ИЗНУТРИ. Константин Крылов.
Внутренний мир Ивана Новичкова был, как у всех новиопов, богат и разнообразен.
Его царицей – но не правительницей! - была Капля Нерусской Крови. Иван дорого бы дал, чтобы её конкретизировать и доказать, развив до Букетика Кровей, который был у всех достаточно приличных людей. Увы, Капля была маленькой, жалкой и к тому же очень сомнительной – какие-то смутные воспоминания о белорусской родне. Одно время Новичков пытался раздуть эти смутные воспоминания в полноценную внутреннюю Белорусскую Бабушку, с последующим её поднятием до Литвинской. Но увы – Бабушка получилась какая-то совсем уж неходячая. Для живучей фигуры нужна хоть какая-то эмоциональная привязка, а Иван, если честно, не особо различал русских и белорусов. К тому же внутренний полиглот Новичкова никак не воспринимал белорусские слова, путая их с польскими и украинскими. Единственное, что получилось – это выучить слово «крамбамбуля». К сожалению, сам напиток ему не понравился. Но поскольку её подавали мало где, можно было всякий раз, садясь с друзьями за пиво, пожалеть, что здесь не подают крамбамбулю, которую он – как литвин – любит. К сожалению, однажды он нарвался на настоящего белоруса, который его внутреннюю Белорусскую Бабушку прижбулил парой неудобных вопросов по теме. Пришлось оставить Каплю Нерусской Крови в неопределённом качестве. Ну то есть давать ей слово в ситуациях, когда надо было сказать – «ну вот я нерусский, у меня есть нерусская кровь, и что теперь, меня в газовой камере сжечь надо?»
Второй по важности фигурой был внутренний Друг-Кавказец. Это был сумрачный бородатый призрак с очень белыми зубами. Его он звал, когда надо было сказать – «вот у меня есть друг-кавказец, мы с ним огонь и воду вместе прошли, я для него всё сделаю и он для меня всё сделает, так он для меня в миллион раз больше русский, чем русская сволочь, которая у меня в лифте ссыт». Конкретизировать национальность кавказца, а также огонь и воду, через которую довелось хаживать, Новичков не пытался – помнил неприятный опыт с белорусом.
Небольшим надувным шариком летал по душевному пространству Новичкова внутренний Жванецкий. Этот персонаж был совершенно необходим, чтобы с авторитетной позиции плевать на русских националистов, не трогая других. Обычно он произносил пламенные речи о никчёмности и жалкости национализма, причём так, чтобы не задеть нерусских националистов. Но Жванецкий справлялся. «Националист – это говно нации! Это дурак с капустой в бороде, который боится честной конкуренции с другими народами!» - пузырился внутренний Жванецкий. На вопросы о том, как вообще возможна честная конкуренция с теми же евреями, внутренний Жванецкий отвечал в обычной манере – «любой антисемитизм – это ущербность, это зависть, чёрная, поросшая волосами зависть». Иногда Новичков – тихо, под одеялом – думал, что тема волосатости как-то уж слишком выпирает. Но давать мысли ходу боялся: внутренний Жванецкий был строг и мог наорать на своего хозяина що боже ж мой.
В противоположном углу души обитала Гениальная Нерусская Девочка. Она была, правда, чисто воображаемой. Разместил он её среди воспоминаний детства, и без того наполовину фальшивых. Гениалная Девочка во втором классе выучила наизусть Советскую Энциклопедию, в третьем – доказала теорему Ферма, и уже задумывалась над теорией единого поля, когда её «затравили за то, что она была нерусская». Как именно её затравили и к какому именно народу она относилась, Новичков старался не думать. Зато внешность для Девочки – тощая, чернявая, узкоглазая – он позаимствовал у настоящей девочки с родного двора. Она была олигофренкой и у неё было необычное лицо, к тому же её действительно дразнили. Разумеется, осознавать, что он этак словчил, Новичков себе запретил. Точнее, ему запретила это осознавать внутренняя Софья Власьевна, она же Советчина.
С этой фигурой у Новичкова были отношения сложные. Как честный человек, он был обязан ненавидеть всё, что она олицетворяет, и при этом считать её выражением так называемого «русского духа». На самом же деле нужно было чувство
