- Опиши мне пролетария.
- Что?
- Ты из какой страны?
- Что?
- Я не знаю такой страны – «что»! У вас в «Что» говорят по-русски?
- Что?
- По-русски-можешь-говорить-урод?
- Да.
- Значит, ты понимаешь, что я говорю?
- Да.
- Опиши пролетария!
- Что?
- Скажи «что» еще раз! Ну давай, скажи «что» еще раз! Я тебя прошу, умоляю просто, ублюдок, скажи «что» еще хоть один раз!
- А теперь опиши, пролетария!
- Ну… он… он… продаёт свой труд…
- Дальше!
- …И он… он… не имеет собственности…
- Он похож на гондон?
- Что?
Выстрел в плечо.
- Он похож на гондон?
- Нет.
- Так почему же ты хотел надуть его?
- Я не хотел.
- Хотел, Женя. Ты хотел его надуть. Ты когда-нибудь Манифест Коммунистической партии читал, Женя?
- Да.
- Там есть одно место, я его запомнил, подходит к этой ситуации. "Пролетарии и коммунисты", страница 37: "С того момента, когда нельзя будет более превращать труд в капитал, в деньги, в земельную ренту, короче — в общественную силу, которую можно монополизировать, т.е. с того момента, когда личная собственность не сможет более превращаться в буржуазную собственность, — с этого момента, заявляете вы, личность уничтожена.
Вы сознаётесь, следовательно, что личностью вы не признаёте никого, кроме буржуа, т. е. буржуазного собственника. Такая личность действительно должна быть уничтожена."