Интересный персонаж:
Олиневич был осужден по так называемому "делу белорусских анархистов" в связи с нападением на посольство России в Минске 30 августа 2010 года. В посольство было брошено несколько "файеров", как было позже заявлено – в знак поддержки российских анархистов, против которых в России в тот момент шла волна преследований. После атаки на посольство в Белоруссии начались репрессии против анархистов, Олиневич скрывался в России, но был там схвачен и передан белорусским властям.
Есть мнение Солженицына, есть мнение Шаламова. Я считаю, что оба они правы. (с) Олиневич
цитировать целиком полезнее же, не?
– То есть в вашем личном опыте нет ничего, что бы вы могли отнести к положительному?
– Нет, я так не скажу. Этот вопрос давно уже дискуссионный. Есть мнение Солженицына, есть мнение Шаламова. Я считаю, что оба они правы. Лагерь если не ломает, то укрепляет дух. Он закаляет характер. Он учит разбираться в людях. И самое важное, наверное, для меня – он учит милосердию. Я в лагере, наверное, стал гораздо больше понимать людей, их ситуации. Я научился различать те полутона, где раньше я видел только черно-белое. Я даже научился различать мотивы сексотов, доносчиков, не все они одинаковы. Даже в подонке можно найти крупицу чего-то хорошего. Были ситуации, когда такие люди из-за того, что я им где-то помог, зная, что они сексоты, даже могли меня прикрыть, что-то не донести. Палитра жизни ощущается гораздо ярче в лагере. Но за это приходится платить этим самым недоверием, подозрительностью, эмоциональной черствостью. Лагерь – это кладбище человеческих судеб. И как говорил Солженицын, на кладбище живущих всех не оплачешь. Лучше, конечно, никогда этого не знать. Для нормального развития человеку не нужен высокий уровень цинизма, которым он напитывается в лагере. Нужна какая-то идеализация, романтика. В лагере ее не остается. После лагеря мир уже будет восприниматься иначе.