Пропуская сквозь себя каждый день десятки больших, вызывающих дискуссию и отклик новостей,и сотни инфоповодов малых и так, на протяжении многих лет, а иногда - десятилетий, фактически живущие событиями, не могут не быть людьми с реформированным сознанием.
Эта добровольная и не больно то осознанная (в том смысле, что нет никакого подписанного договора, договора с самим собой, а не с редакциями, министерствами или ещё чем похуже) реформа, она же профдеформа, делает многих из нас весьма специфичными. И отличными от всех прочих, не в худшую и не в лучшую, а просто в несколько иную сторону.
Как минимум, потому что мы проживаем годы своей жизни тысячами чужих судеб. Коротких зарисовок, многотомных хроник стран, организаций и отдельных людей и нелюдей. Частностями и общностью этих частностей. И даже если каждое это касание поверхностно, и мы никак не реагируем сами, все равно, это большое путешествие, просто уже не под водой, а по ней.
Я на самом деле пишу все это потому, что история Павла Устинова, это то самое место, где неплохо было бы сказать себе стоп. Каждый день и тут конкретно и в абстрактном там - полно несправедливости и зла, а законы, в общем-то и не должны обеспечивать справедливость. Они должны обеспечивать нечто совсем иное.
Но не нужно превращать их, эти самые законы в формализм, вытирая будущим одного человека, и взглядами тысяч на его судьбу свои собственные руки. Может и не потные, может и не ручонки. Может весьма холодные и сильные, без тремора. Законы не одноразовые салфетки.
Едва ли человек, испытыв боязнь упасть или иной страх, а может быть и страх, смешанный с гневом, заслуживает провести больше тысячи дней, пораженным в правах. Не тюрьма плоха. Тюрьма - всего лишь тюрьма. Там много кто был и много кто ещё будет. Плохо - безрассудство, с которым люди, наделенные правом применения, этим правом распоряжаются. Дискредетируя. Это право. Самих себя. И закон.
Я не вижу никакой показательной порки Павла Устинова. Я вижу какое-то странное самобичевание судьи. Которому не хочется думать, что его частность многие перенесут на всех его цеховых коллег.
Ну, и зачем?
