Так получилось, что некоторый период моей жизни был связан с современным искусством. Причем в весьма радикальном его изводе. И, если, скажем, акции арт-группы война иногда хотя бы были смешными, то то, что наблюдал я всегда делалось со звериной серьёзностью.
Как правило, там присутствовало обнаженное тело.
Дальше как получится. Иногда к телу что-то приклеивалось, иногда из тела уже что-то торчало, иногда тело помещалось в некую среду - физическую ли, социальную ли. Иногда тело терзали, иногда мазали чем-то.
Хотел бы уточнить - не моё тело.
Помню какой-то художник - из Пакистана что ли - вырезал себе на перформансе кусок живота и засолил на публике.
В общем, я понимаю, что такое Марина Абрамович. Восторг от собственной серьёзности.
А я люблю, чтоб было красиво и похоже. Вот такая я помесь дальнобойщика и крестьянки.
И я, конечно, сразу насторожился, когда услышал о “контемпорари-арт смене” в молодёжном лагере “Таврида”. Ну, думаю, пропала молодёжь - только вырастили умное, ироничное поколение, которое понимает цену этим закидонам, и тут их туда окунать.
А оказалось всё так невинно - собрались 400 молодых людей и нарисовали картины. Да, понимаете, я иногда говорю “нарисовать картину”, а не “написать”. И мне нормально. Нарисовали они, значит, картины и выставили их на набережной города с ихтиологическим именем Судак.
И всё. И ничего мне больше не нужно. Я даже могу не смотреть на эти картины. Мне самой новости достаточно. Картины люди рисуют, понимаете? Не плоть рвут крюками, а картины рисуют.
Значит, всё с ними будет хорошо. Пусть даже и в современном искусстве.
