ведливость должна была быть восстановлена, и вот эта ученая степень должна была быть аннулирована у Мединского.
Но в последний момент по абсолютно надуманным и абсолютно абсурдным причинам рассмотрение было отменено, диссертация оттуда была удалена и передана в Московский университет, где тоже – ну все-таки там нашлось достаточное количество людей, которые заботятся о своей собственной репутации, о своем научном реноме, и, в общем, тоже стало понятно, что Мединскому там не поздоровится, хотя он очень хорохорился, раздавал разные интервью, что он готов отстаивать, что он будет осмеивать тех, кто – это цитата – что осмеяна будет позиция тех, кто имеет какие-то там претензии к его этой так называемой научной работе. Однако в конце концов предпочли и там аннулировать это рассмотрение, Мединский сбежал и оттуда, убедившись, что перспективы у него там довольно сомнительные.
И наконец, вот подобрали такое место, про которое, в общем, никто из профессионалов ничего не может сказать ни хорошего, ни плохого, никакой особенной репутации у этого диссовета белгородского нет, людей, сколько-нибудь известных, там, в общем, тоже нет, и не очень понятно как-то, на кого и на чью профессиональную и научную совесть можно там рассчитывать, но зато можно понимать, что на этих людей, вот провинциальный небольшой университет, на них довольно легко надавить, довольно легко как-то их напугать, довольно легко просто самим фактом, что им приходится иметь дело с большим федеральным начальником, довольно легко будет с ними справиться. И так это сегодня и произошло.
Надо сказать, что сегодняшнему событию предшествовала довольно яркая прелюдия, она состояла из двух, так сказать, актов. Сначала Мединский опубликовал статью в «Российской газете», абсолютно умопомрачительную по тому, до какой степени гола он там разделся. В сущности это статья человека, который утверждает – при том, что он претендует на то, чтобы быть историком, на то, чтобы быть доктором исторических наук – он утверждает, что никакой истории не существует. И он говорит о том, что историки ничего не знают, что никто ничего не может утверждать, а можно только иметь мнение, только зависеть от собственных идеологических, религиозных, государственнических и прочих всяких усмотрений, он повторяет там историю про то, что, как он пишет, никто не знает, что было при Куликовской битве, мы с вами там свечку не держали.
Ну так вот, штука заключается ровно в том, что наука история существует для того, чтобы держать свечку при Куликовской битве, и есть внутри науки истории множество, так сказать, вспомогательных и подчиненных отраслей этой исторической науки, и в частности, есть чрезвычайно важная вещь, которая называется источниковедение, которое есть наука о том, откуда историк что-нибудь знает. Не думает, не предполагает, ему не кажется, он не имеет в виду, а знает, прямо РЕАЛЬНО знает о вещах, не очень отдаленных во времени, сильно отдаленных во времени, чудовищно отдаленных во времени и вообще теряющихся во тьме веков.
Есть много разных техник, есть много разных возможностей, и профессиональный историк знает, в чем заключается его профессиональный инструментарий. Есть материальные свидетельства, есть культурные свидетельства, есть языковые памятники, литературные, есть сложнейшая наука о том, как разбирать слоями многократно закрывающие друг друга и искажающие друг друга исторические памятники и разного рода летописи, как разбирать это на первоначальные фрагменты, находить генеалогию этих текстов, какой текст был раньше, какой появился из него позже, что к нему добавилось, что явилось искажением, что является основой, что является вообще легендой, что является записанным фактом и так далее.
Это сложная наука. Археологи занимаются тем временем своим, химики, физики занимаются в истории тем временем своим, занимаются разного рода датировками, занимаются сложными естественнонаучными экспериментами, которые тоже позволяют установить историческую истину. Филологи и лингвисты занимаются своим, расшифровывают древние памятники, сравнивают древние языки, выводят их один из другого. Это сложна
